Булить в интернете могут за всё: за внешность, вес, рост, голос, даже просто так. Стать жертвой кибербуллинга легко. Меня саму травили в сети: с ужасом вспоминаю то время, когда люди писали мне гадкие, злые комментарии под каждым моим постом. И не только под моими — они писали это про меня везде.

К счастью, я прошла этот путь, прожила те ситуации и в итоге стала сильнее и умнее. Но честно, никому такого не пожелаю.

Главное, не забывайте о том, что каждый человек по-своему прекрасен, и все не могут быть идеальными. Но могут более бережно относиться друг к другу. Мне кажется, очень важно вместе бороться с кибербуллингом и вместе делать инфополе лучше и добрее.

Екатерина Голышева, видеоблогер, певица

Моя история буллинга началась в школе, когда меня начали травить мои же сверстники. Представьте, 7-8 лет назад ваш одноклассник из небольшого города в регионе начинает вести соцсети, и мало того, выглядит иначе, чем среднестатистический подросток. Он одевается ярко, ухаживает за собой, общается в основном только с девушками, не интересуется футболом и компьютерными играми.

Это всё про меня — то есть я был абсолютно белой вороной так ещё и вёл социальные сети, где делился креативными фотографиями. Поэтому сначала я столкнулся с обычным буллингом среди одноклассников, который потом перешёл в кибербуллинг, так как моя популярность за рамками школы росла.

Угрозы о том, что меня подкараулят и научат «правильно жить», — будничными. Это было правда страшно!

Иногда меня караулили, но, слава богу, ничего не делали. За мной шли несколько раз группами и выкрикивали, что я какой-то сякой, словесно унижали, создавали паблики, где меня, 14-летнего школьника, гнобили.
Это было тяжело. Помню, как однажды я пришёл домой и сказал: «Боюсь идти завтра в школу». Пережить всё это в детстве было трудно, но я не остановился.

Я взрослел, моя популярность вышла за рамки моего города, стала приносить мне плоды: я стал ездить в Москву, знакомиться с интересными людьми, зарабатывать деньги, а те, кто меня буллил, — нет. Так всё стало очевидно: они насмехались надо мной из-за зависти, из-за стадного чувства.

Мне было приятно, что некоторые из них, спустя время, когда мы где-то пересекались, извинялись, говорили, что их действия были ужасны.

Также иногда я получаю сообщения от людей, которые булилли меня в прошлом. Условно в 2018 году человек писал мне отвратительные слова с пожеланиями смерти, но вот сейчас он присылает сообщение: «Какой же я был дурак, а ты молодец — молодец, что прошёл через это. Я осуждаю свои действия в прошлом».

Интернет — это уникальное место. Тут ты можешь найти единомышленников, поддержку, много всего интересного и прекрасного. И также тут можно встретить желчь, злобу и гнев — и со всем этим ты в итоге остаёшься один на один.

Сколько прекрасных талантливых людей мы не узнали из-за этого, я боюсь даже представить!

Но без этого буллинга в интернете, без хейтеров я бы не стал тем, кем в итоге стал. Для меня это была настоящая школа жизни. Жаль, что я это говорю, но почти каждому блогеру пришлось через это пройти.

Неважно, что ты говоришь — всегда найдется роток, на который не накинешь платок. Таких «ротков» может быть тысячи, и нужно всегда понимать, что в 99% это люди, которые недовольны собой, своей жизнью. Эти люди буллят тебя, не чтобы тебя задеть, а чтобы выместить накопившуюся агрессию и стресс. Скорее всего, они ничего не сделают за пределами сети.

Страшно, когда находится тот самый 1%, который готов устроить гонение на тебя вне интернета: например, начать сталкерить, кошмарить по полной. Справиться с этим уже очень сложно, переживать такое — страшно, никому бы такого не пожелал.

Саша Теслонд, блогер

Когда в 2020 году я только начала вести соцсети (а на тот момент мы жили в посёлке, где это было чем-то предосудительным), столкнулась с волной «негодования» со стороны моих ровесников. В том числе меня осуждали в интернете: многие нелестно отзывались о моём занятии и считали меня сумасшедшей, ведь я разговариваю с камерой, находясь одна в комнате.

Прошло буквально несколько лет, и моё увлечение переросло в работу и любимое дело, которое теперь разделяют единомышленники! Мне становится искренне не по себе, когда я представляю, как могла сложиться моя жизнь, если бы тогда я всё-таки не пошла против осуждения.

Помните, что каждый человек, пишущий вам гадости в интернете, делает это по своим личным причинам. Самая распространенная — он хочет так же, но не может себе это разрешить!

Мне бы хотелось, чтобы как можно больше людей сказали «нет» кибербуллингу.

Софа Соло, блогер

Я начинал публиковать свои видео в интернете в далёком 2012 году, мне было 14 лет. В то время большинство моих одноклассников не знали о том, кто такие блогеры, и зачем я постоянно что-то выкладываю в социальные сети. Многие считали меня странным, и у меня почти не было друзей.

Однажды я решил поучаствовать в видео-конкурсе, который организовали популярные в то время блогеры. Мои одноклассники отреагировали на это нейтрально, а вот аудитория блогеров устроила мне настоящий буллинг в комментариях под всеми видео и постами.

Мне постоянно писали оскорбления, а так же напоминали, что я прыщавый школьник, который картавит.

В течение нескольких месяцев я пытался игнорировать травлю, надеялся, что это вот-вот закончится, и «хейтеры» переключатся на новую жертву.

В итоге, в какой-то момент я не выдержал, решил прекратить снимать и удалил свой канал.

После такого неприятного опыта я долго не решался снова заняться любимым делом и вернулся к нему только спустя несколько лет.

Я заметил, что в последние годы социальные сети активно борются с проблемой кибербуллинга Например, скрывают оскорбительные комментарии, борются с нецензурной лексикой, не показывают количество дизлайков для всех пользователей.

В целом, есть ощущение, что интернет становится цивилизованнее и дружелюбнее. Хочется верить, что современные дети гораздо реже сталкиваются с хейтом и оскорблениями в сети.

Тима Бичевский, блогер

Каждый день в комментариях мне пишут люди, что я недостаточно красива, умна, талантлива. Также в личные сообщения я получаю десятки сообщений, где с невероятной жестокостью меня призывают совершить с собой что-то нехорошее.

Раньше это доводило меня до нервного срыва. Помню, когда опубликовала одно из первых видео, агрессор написал мне очень грубый, жестокий комментарий. Неделю я провела в абсолютной отрешенности и непонимании. Что я сделала человеку? Потом просто перестала заходить в комментарии. Хорошо, что не отказалась от идеи блогерства. А ведь многие так и сделали.

А один раз кибербуллинг вышел за пределы сети. Один из подписчиков, не дождавшись моего ответа ему в личных сообщениях, начал писать про меня всякие гадости всем моим друзьям, которых увидел в моём личном профиле, представляясь им близким другом. Он тогда написал мне: «Думала, что ты блогер и теперь недосягаема?». Увы, это оказалось не так.

Многие знакомые на это купились, и мы до сих пор не общаемся. Мои увещевания, что этого человека я не знаю, оказалось бесполезны. Так я потеряла лучшего друга и хорошие отношения с одноклассниками.

Хочется поддержать всех, кто сталкивается с кибербуллингом. Вы не одни. Давайте бороться вместе #неткибербуллингу

София Макеева, блогер

Вы хоть раз задумывались, сколько людей заходит в интернет каждый день? Они что-то постят, читают, смотрят, пишут. Но есть и те, кто использует интернет только для того, чтобы выплеснуть свой негатив.

Среди приятных сообщений я всегда нахожу какое-то злое и обидное. За много лет в интернете я научился уже никак не реагировать на буллинг. Хоть в начале читать каждый такой комментарий было безумно сложно и неприятно.

Многие не знают, как быть в ситуации, когда незнакомый человек пишет тебе гадости. Что делать? Кому жаловаться? Лично мне проект VK помогает находить ответы на эти вопросы. Плюс недавно я прочёл крутое исследование VK, которое говорит о том, что каждый третий человек становится жертвой кибербуллинга. Представляете, какое это огромное количество людей?

Так что мне кажется очень важным узнавать больше о травле в сети и стараться её останавливать. Нам всем нужно быть добрее — это круто.

Герман Глас, тревел-блогер, певец

Говорить гадости в лицо сложнее, чем писать их в комментариях. Возможно, поэтому в интернете там много ненависти. Как-то раз мне пришло сообщение с левого аккаунта — достаточно длинное и неприятное. Больше всего меня удивило то, что человеку не лень было тратить время на такой порыв злости.

Не буду рассказывать, что именно он написал, оно того не стоит. Скорее всего, тот человек не только мне отправляет хейт. Лично я закинул его в блок и забыл. А кто-то другой мог сильно расстроиться из-за такого негатива.

Справиться с буллингом мне помогли советы VK, которые собраны для проекта по борьбе с травлей в сети. Я сам нашёл там поддержку и ответы на многие мои вопросы о хейте в интернете.

Этот проект — полезная вещь, рекомендую. Очень бы хотел, чтобы как можно больше людей также были в курсе того, как правильно поступать, когда сталкиваешься с кибербуллингом.

Паша Дворецкий, видеоблогер, актёр, музыкальный исполнитель

Я много раз сталкивалась с кибербуллингом. Прежде всего это были хейтерские комментарии касательно моей внешности, ума и моих песен («мозги себе купи», «что за кринж», «ненавижу ее», «она меня бесит» и так далее, в таком же ключе). Но их было не так много, намного больше было позитивных и приятных, поэтому особо не обращала на хейт внимания, да и в целом без хейта никуда.

Больше меня задевало распространение клеветы, которая так или иначе могла повлиять не только на моё моральное состояние, но и на репутацию. В комментариях часто писали, что видели меня на порнографических сайтах, что я занимаюсь эскортом и прочими делами. Я — репетитор, и некоторые ученики подписаны на меня, так что эти сообщения они тоже могли видеть.

Сначала я не обращала на это внимания, но потом администратор моего канала написал, что даже ему в личные сообщения стали писать подобные вещи, говоря о том, что у них есть доказательства. Потом некоторые личности зачем-то стали использовать нейросеть и делать обнажённые фотографии с моим лицом.

Я понятия не имею иногда, зачем это всё кому-то нужно, но смысл в том, что у меня детская аудитория, а также я работаю с детьми, поэтому такого рода клевета не только задевает меня, но и вредит.

Также часто меня буллили люди в директе, когда я не отвечала им. Они писали, что мое будущее — стать наркоманкой, уйти в эскорт, больше я ни на что не способна и никому не нужна.

А ещё часто сливали мой номер телефона, звонили моим родным и знакомым. Однажды позвонили моему брату и сказали, что если он не даст мой номер телефона, они будут звонить ему 24/7. Потом добрались до моей мамы. Через какое-то время все утихло.

Как я реагирую? Не могу сказать, что меня это совсем не задевает. И всё же надо всем этим я обычно просто смеюсь, хотя порой это и бывает весьма неприятно.

Полина Копейкина, блогер

Я* работаю в программе Травли NET, которая помогает школьникам, родителям и специалистам бороться с буллингом. Хочу поделиться историей травли, переросшей в кибертравлю, с которой я столкнулась в работе.

К нам за помощью обратилась девочка, условно назову её Т. Ей 12 лет, учится в шестом классе. У Т. была близкая подруга, а потом в их класс пришла новая девочка, и они стали общаться втроем. 

Постепенно отношение подруги к Т. начало меняться: например, она могла без причины специально сломать, испортить, порвать её вещь. А ещё однажды подруга незаметно сфотографировала Т. и выложила снимок в сеть с неприятной подписью. 

На фоне сложных отношений с мамой и отчимом Т. замкнулась в себе. Чрезмерный контроль, частые ссоры, враждебный настрой и чёрный юмор со стороны отчима — всё это наложилось на проблемы в школе. При этом родители Т. считали, что справляться со всеми сложностями она должна была самостоятельно. 

«Я закрылась в себе и подавленно реагировала на всё, что меня касалось. После той травли мне стало трудно общаться с людьми», — поделилась с нами Т.

В нашем проекте есть психологи, они поддержали Т. и подсказали, как поговорить с той девочкой. Вообще, разговаривать с агрессором не рекомендуется (психологи объясняют: когда мы говорим с агрессором, он получает от нас необходимую ему реакцию и не прекращает, а наоборот продолжит буллить, — Ред.), но девочки дружили, и в том случае беседа помогла. Травлю удалось пресечь на ранней стадии. 

Мы также поддержали родителей Т., это было очень важно для неё самой. Психологи поговорили с ними о том, как важно соблюдать границы дочери, о том, что она может просить у них помощи и нуждаться в ней. 

Самой Т. мы рекомендовали вести дневник и записывать туда всё, что она чувствует прямо сейчас. Она была закрыта от других людей, а в дневнике могла безопасно выражать свои эмоции. Ещё мы рассказали Т. про важность использования Я-сообщений, которые тоже могли помочь ей лучше понять, что она ощущает.

Также мы рекомендовали Т. задуматься о новых секциях и кружках, где подростки собираются по интересам и могут найти новых друзей. Мы объясняли, как важно внимательно относиться к своим границам, изучать, что допустимо при общении, а что нет, как учиться говорить о том, что для тебя неприемлемо. 

«В итоге с проблемой буллинга в школе я справилась, — поделилась Т. — Спасибо вам за советы, они действительно рабочие. По поводу родителей. Мы стали меньше ругаться и стараемся доверять друг другу. Я пробовала поговорить и успокоиться, побыть одной, подумать, что можно сделать в данном конфликте. 

А потом собралась с мыслями и силами, чтобы поговорить с родителями. Мне не нравилось, что происходило со мной раньше. Я поговорила, и всё стало налаживаться. Всё происходит не сразу, конечно, постепенно».

* По регламенту работы программы Травли NET мы не можем раскрывать имени психолога.

В последнее время я замечаю много негатива и злых комментариев в интернете. И даже если они предназначены не мне, это всё равно стрёмно. Чувствуешь себя свидетелем чего-то плохого.

Я не стесняюсь писать людям добрые слова поддержки и думаю, так должны делать все. Тема кибербуллинга суперактуальна и не только для блогеров. Для всех.

На лендинге проекта VK, посвящённого борьбе с кибербуллингом, я нашёл для себя много полезной информации о том, что делать, если сталкиваешься с травлей в сети. Мне бы хотелось, чтобы как можно больше людей — включая самих агрессоров — также прочли это. Точно поможет.

Всем добра!

Аслан Шукаша, блогер, стример, музыкальный исполнитель

Я работала в крупном благотворительном фонде, который помогает детям-сиротам находить семьи, и однажды мы решили начать вести блог о сиротстве. Мы хотели подробно рассказывать о ребятах, которые живут в детдомах, и о приёмных родителях.

Блог очень быстро стал заметным, каждый месяц на нашу страницу добавлялось несколько тысяч подписчиков. Скоро их стало около 100 тысяч, и мы стали одним из самых крупных в стране блогов на тему сиротства.

Никто из нас не ожидал такой популярности, и поначалу мы обрадовались — ведь можно было доносить важную для нас тему до огромного числа людей.

Но вот тут-то и началось то, к чему мы точно не были готовы. В комментарии стали приходить сотни людей, которые критиковали наш фонд за то, что мы помогаем не таким способом, как нужно, и не тем людям, которым нужно. При этом, как именно нам нужно работать, комментаторы не объясняли, зато яростно, агрессивно, порой используя нецензурные слова, хейтили и критиковали.

Потом критика обрушилась и на приёмные семьи, про которые мы писали. Их стали обвинять в том, что они забирают детей из детдомов исключительно ради денег, критиковать за то, что они принимают в семьи детей с непростыми диагнозами.

Сначала я, признаюсь, немного радовалась: я видела, что популярность блога растёт, и раз есть комментарии — значит, тема цепляет. А значит, мы сейчас всё всем быстро объясним, на все комментарии корректно ответим. И помогать люди станут больше.

И потом, за годы работы в благотворительном фонде я привыкла к таким комментариям и умею на них реагировать, не принимая на себя лично. Но эта ситуация оказалась другой. Гораздо более масштабной — и потому гораздо более болезненной.

Нам писали десятки, сотни злостных комментариев в день. Вопросы, гневные выпады, обвинения в адрес нашего фонда, претензии к нашим постам разрастались, множились, собирались в ветки, которые снова разрастались, создавая всё новые и новые ветки. Начался полный хаос.

Любопытно, что суть комментариев по ходу разрастания веток терялась, мысли людей шли уже по какому-то своему сценарию, далёкому от темы поста. Неизменным оставалось одно — хейт в наш адрес. Казалось, комментаторам уже было неважно, в чём именно нас обвинять — лишь бы обвинять. Однажды дошло до того, что нас стали обвинять в создании глобальных мировых проблем.

В итоге грязи в наш адрес накопилось столько, что мне физически стало неприятно заходить в блог. Позитивные комментарии — а они, конечно, тоже были, и, кстати, их оставляли гораздо больше негативных — не перекрывали негатив.

Я пыталась отвечать корректно — мне грубили и хамили в ответ. Я переставала отвечать совсем — меня обвиняли в молчании и в том, что раз мне нечего сказать, значит, обвинители правы.

В итоге мне стало казаться, что всё это моя вина, что это я не могу писать связные тексты, раз к ним задают столько вопросов. Я стала думать о том, что это я не профессиональна, это я не понимаю сферу, в которой работаю, это я не могу корректно формулировать слова… Я то раздражалась и злилась на комментаторов, то грустила и обвиняла себя — и так гоняла себя по кругу.

Эмоционально это очень изматывало, отнимало силы на мою остальную работу да и в целом негативно влияло на мой настрой по жизни.

Так что в какой-то момент я решила: так нельзя, с этим нужно что-то делать. Выхода я видела два: либо закрывать блог (а этого совсем не хотелось, всё же главная моя цель была в его сохранении, потому что он был по-настоящему нужен тысячам людей), либо менять нашу страничку и — что ещё важнее — моё отношение к происходящему.

Во-первых, я просто запретила себе принимать неконструктивную критику на свой счёт. Я же видела: людям нужно просто вылить куда-то собственную злость, и вот они выбрали нас. Но это точно не наша вина.

Во-вторых, я сформулировала и опубликовала правила поведения в нашем блоге для читателей, предупредила, что за агрессию и нецензурные слова буду либо банить (и банила), либо удалять комментарии (и удаляла), что мы готовы отвечать и дискутировать, только если поднимаются вопросы по существу.

И постепенно всем стало легче. И мне самой (так как я больше не испытывала сильного эмоционального напряжения), и нашему блогу. Активные злостные комментаторы, увидев, что мы начали их игнорировать, ушли комментировать куда-то ещё, а позитивных откликов на блог и вопросов по делу стало больше.

Так что блог развивается, и моя психика сохранна.

Екатерина Лебедева, редактор VK

В 2020 году в нашей клинике был проведён ребрендинг, мы стали довольно заметными, узнаваемыми. К нам приходили многие блогеры-инфлюенсеры. А спустя некоторое время разные люди начали присылать мне в директ вопросы: откуда у меня появилась возможность стать сооснователем такого красивого и дорого пространства.

Спрашивали, например, с кем я переспала и продолжаю спать. Разумеется, для них это было самым очевидным, что же ещё.

Я, порыдав (возраст даёт о себе знать), вступала в диалог, желая доказать обратное — как много работала, чтобы прийти к желаемому. Перечисляла всё своё обучение, этапы взлётов и падений. Сейчас говорю и улыбаюсь, ведь, конечно, всё это не имело смысла, но тогда мне казалось, я сумею «докричаться».

Ещё раз я столкнулась с кибербуллингом, когда меня пригласили дать интервью одному из телеканалов. Я ответственная девушка, подготовилась. Пришла с мейкапом, укладкой. Меня там чуть-чуть только припудрили, чтобы лицо не блестело во время записи.

И вот началась съёмка, и в кадре у меня получилось такое немного «плоское» лицо. А я как раз говорила про косметологию, про то, как себя чувствует индустрия в период сильных изменений, как осуществляются поставки, сколько в целом люди стали тратить и готовы тратить на себя.

И в комментариях под тем выпуском стали писать очень жёсткие комментарии о моей внешности. Один из них был: «пирожок ни с чем». Кстати, потом я именно так назвала свой собственный блог. Моя идея в том, что на самом деле «пирожок» может быть с чем угодно.

Я помню, что, читая комментарии, испытала спектр эмоций: мне было и смешно, и грустно. Но это та самая антихрупкость, которую формируют подобные ситуации.

К счастью, сейчас, когда сталкиваюсь с травлей в сети, не испытываю уже столь сильных переживаний. Да, комментарии по-прежнему могут меня ранить, но не настолько драматично, как раньше. Я выработала свой способ справляться с травлей: «отрастила» некую защитную броню, которая берёт удары на себя.

Ксения Зайцева, соосновательница клиники эстетической медицины, а также платформы по управлению здоровьем и возрастом

Наш фонд «Спина бифида», который поддерживает детей со спинномозговой грыжей, а также семьи, где растут ребята с такой патологией, нередко получает гневные комментарии от пользователей соцсетей. Особенно, когда дело касается оказываемой помощи: не так помогаем, помогаем плохо или некачественно.

Мы, конечно, отрабатываем негатив, выясняем, что не устраивает подписчиков. И, как правило, конфликты исчерпываются, недопонимание устраняется. Конечно, какие-то откровенно не относящиеся к нашей деятельности комментарии мы удаляем: мат, пошлость, осквернение того, как мы помогаем.

Но самое обидное — сталкиваться с кибербулингом от самих подопечных фонда. Хочу рассказать про один из самых запоминающихся случаев.

Внутри нашего фонда действуют достаточно справедливые правила относительно оказываемой помощи: подопечные должны им следовать согласно уставу. При нарушении правил с подопечными проводится беседа, затем ещё одна, и по итогам, когда наши условия совсем не выполняются, мы уже применяем меры наказания.

Например, у нас есть программа бесплатного такси. Это важно для семей, где растут дети со спина бифида, так как ребята не могут ходить и передвигаются на колясках. У нас сформулированы правила пользования такси, неоднократно нарушив которые подопечный отключается от программы.

Так произошло с одной семьёй, которой мы помогали. Они не раз нарушали правила. Например, могли за 10 тысяч рублей поехать куда-то по своим делам, хотя программа подразумевает строго ограниченный круг передвижений: например, с ребёнком в школу, к врачу.

В итоге мы отключили их от программы. И тут семья обрушила на нас шквал негодования в интернете. Те люди писали негативные отзывы, которые были видны вообще всем пользователям сети, а потом перешли в наш родительский чат, где тоже оставляли гневные комментарии. А потом выплеснули агрессию за пределы соцсетей, подав на наш фонд жалобу в прокуратуру.

Нам пришлось проделать большую работу по отработке такого серьёзного негатива. Ведь это — огромные репутационные риски для всего нашего фонда.

Сначала мы, конечно, лично выходили на разговор с семьёй и объясняли, что мы не просто так вас отключили. Но те люди не останавливались и навели шороху среди других наших подопечных.

Одновременно мы благополучно прошли прокурорскую проверку, а потом стали получать море позитива от других семей. На том сайте, где те люди оставили негативный отзыв, около 25 семей написали позитивные. Специально мы ни о чём их не просили, нам это было просто не нужно, и мы сами удивились такому отклику со стороны тех, кому помогали.

Сейчас мне кажется, что если есть «кибербуллинг», то, наверное, нужно придумать другой, противоположный термин — для людей, которые сглаживали всю эту ситуацию и писали нам хорошие отзывы.

Кстати, та семья так и не успокоилась и недавно оставила негативный отзыв про нас ещё на одном сайте. Мы стойко всё это переносим.

В целом же я уверена: всегда необходимо стараться выходить на конструктивный диалог. Понятно, что у родителей детей с непростыми диагнозами могут быть разные чувства и эмоции, и, конечно, бывают ситуации, когда и с нашей стороны есть упущения. У нас более 1500 подопечных, про кого-то мы можем забыть — это человеческий фактор.

Мы всегда признаём свои ошибки и приносим извинения, готовы всё обсуждать и стараемся вместе искать выходы из ситуации.

Александра Баранова, фандрайзер

Критику в сети, направленную на меня, я, конечно, порой встречаю. Приведу довольно показательный, на мой взгляд, пример.

Человек, которого я не знаю лично, недавно написал мне на одном из наших профессиональных ресурсов по теме психологии. Он задал мне вопрос о моём опыте в одной узкой психологической теме. Я задала ему встречный уточняющий вопрос, на что он вдруг вылил на меня ушат хейта и оскорблений.

Человек стал оставлять мне не только текстовые комментарии, но и записывать голосовые сообщения, развивая свою мысль, словно продолжал со мной общение, только в одностороннем порядке.

Такое чувство, что у того человека нарисовался целый новый мир из одного, простого и конкретного вопроса с моей стороны. По этому вопросу он смог заочно определить характеристики моей личности, уровень профессионализма и степень адекватности. И более того, всё это он решил поведать мне.

Он спрашивал, почему меня так волнует его вопрос ко мне (хотя уже одно это было неверным выводом), а раз так, то я не доверяю его «мужскому слову», и в таком случаем ему уж точно не стоит доверять мне — женщине.

Потом он стал писать (повторю, всё это он писал сам, я с ним в переписку не вступала), что он не обязан передо мной оправдываться, что если я «ставлю под сомнения его слова», то и он «ставит под сомнения мою компетентность».

Причём в этом потоке злостных голосовых и текстовых сообщений, где он использовал ругательства, он не писал главного: что конкретно его беспокоит, в чём именно состоит его запрос ко мне, как к психологу.

Далее он без предупреждения перешел на «ты», стал материться, назвал меня «недопсихологом», посетовал, что я не поддерживаю мужчину, «который долгие годы мучается», что, раз я задаю ему встречный вопрос, то издеваюсь и смеюсь над ним. А значит, я «неадекватная, неприятная дама».

Тот онлайн-ресурс был публичным, и в отзывах он написал, что не рекомендует меня как психолога.

Да, читать всё это, особенно так агрессивно и жестко вылитое на меня, было не самым приятным переживанием. Но в этом потоке его сообщений я увидела главное: его выводы базировались на чём-то, что он выдумал сам, а значит, это не имеет отношения ко мне лично. Его тон, слова, которые он подбирал, мысли, которые формулировал, — говорили о нём самом, а не обо мне.

Я поняла: смысла общения с ним просто нет. Человек не слышит и не намерен слушать. И потому я корректно написала, что переходить на «ты» я согласия не давала, его тон неуместен, и при таком негативном старте совместной работы у нас точно не получится.

А потом я не стала скрывать этот диалог с моими подписчиками, поделилась им с ними, спросила, как поступили бы они, и рассказала о своих выводах. Получился очень важный и для меня самой, и для других людей опыт.

Екатерина Прагер, психолог

Я* психолог в программе Травли NET, которая помогает школьникам, родителям и специалистам бороться с буллингом. Расскажу про один довольно показательный случай из моей практики.

Недавно к нам на горячую линию обратилась мама девочки, которая переходит из третьего в четвёртый класс. В конце учебного года обнаружилось, что несколько девочек из её класса распространяют про неё различные слухи и подговаривают других детей не дружить с ней. Причём всё это происходило не только в самом классе, но и в различных чатах в интернете. 

Девочка узнала об этом от других ребят, её это сильно задело, и она подумала, что сама во всём виновата. Позже о травле узнал классный руководитель и встал на сторону девочки. Сначала он пригласил очно встретиться обидчиков, ту девочку — жертву травли — и их родителей. Но в результате это привело к конфликту между родителями, который затянулся и периодически вспыхивал в течение всего лета. 

В то же время девочка стала сильно сомневаться в себе, так как именно в себе искала причину неожиданной ненависти со стороны агрессоров. Обидчики говорили, что она слишком зазнаётся, и девочка теперь меньше тянула руку на уроках, начала стесняться проявлять себя на школьных мероприятиях.

А когда девочка узнала о ссорах между родителями в школе, она совсем испугалась, думая, что теперь всё станет ещё хуже. Мама девочки тоже очень расстроилась, так как не понимала, чем помочь дочери, и это ощущение собственной беспомощности угнетало её.

Поэтому первое, что сделали психологи нашего проекта, — поддержали маму. Специалисты объяснили: для эффективной борьбы с травлей нужен внутренний ресурс, ощущение собственной устойчивости. Психологи рассказали маме той девочки, что её эмоции — нормальны, и что с ними можно справиться.

Затем психологи рассказали, что у проекта Травли NET есть материалы для учителей, которые можно передать в школу, где подробно объясняется, как вести себя, если в классе происходит булинг. Также маме порекомендовали записать дочку на очную встречу с психологом.

Потом к разговору подключилась и сама девочка. Она поделилась с психологами своими тревогами, рассказала, что ей страшно за то, как ситуация будет развиваться дальше, что чувствует себя виноватой.

Конечно, мы внимательно выслушали девочку и поддержали её. Мы постарались ей объяснить, что травля — в первую очередь болезнь всего класса, и это совершенно несправедливое действие. Именно поэтому ей не за что себя винить — даже если бы она совершила какой-то плохой поступок, её не должны буллить. Также мы дали девочке несколько советов на случай, если агрессоры продолжат её буллить.

Во-первых, мы посоветовали не молчать, а отвечать на оскорбления. Например, можно прямо сказать: «Не делай так», «Перестань». 

Ещё можно пожать плечами («Может, и так»), улыбнуться («Я так рад, что вам весело!»), перевести внимание на обидчиков («Да, я знаю, что тебе нравится так говорить»), задать встречный вопрос («Тебе хочется так думать?»), согласиться («Да, у меня полно недостатков, ты верно заметил») или дать разрешение («Ты можешь так думать, если хочешь»).

Во-вторых, нужно сразу уходить, когда возникают угрозы физического насилия или само физическое насилие. Это обязательное правило и вопрос безопасности. 

В-третьих, важно говорить взрослым о травле сразу, как только она произошла. Именно взрослые в школе отвечают за безопасность детей. Делиться со взрослыми своими переживаниями — не стыдно!

Наше общение с девочкой и с её мамой помогло. Мама почувствовала уверенность в себе и прилив сил, чтобы бороться с травлей. Ей было очень важно понять: ей есть куда обратиться за поддержкой, она не одна в этой непростой ситуации. 

А девочке было очень важно услышать от взрослого, что она ни в чём не виновата. Да, она слышала эти слова от мамы, но то, что это подтвердил и другой взрослый, помогло ей наконец поверить в эту мысль. Теперь она ещё сильнее ощущала поддержку мамы, знала, как себя вести, если конфликт обострится, — и в итоге её страхи уменьшились. Наконец она не так сильно тревожится, когда идёт в школу.

* По регламенту работы программы Травли NET мы не можем раскрывать имени психолога.

Впервые с серьёзной травлей в сети я столкнулась несколько лет назад, когда работала ведущей в футбольном клубе «Динамо» Москва. Тогда в нашем клубе немного обновилась медиакоманда, а сразу после этого в соцсетях и СМИ стала появляться абсолютно ложная информация о обо мне.

Писали, что я получила работу по блату, что я ничего не делаю сама, а просто «свечу лицом в кадре», и теперь из-за меня ещё и увольняют людей. Не знаю, кто запустил этот слух, но как бы то ни было, скандал получился масштабным. Хотя и был полностью основан на лжи.

После той публикации в мои социальные сети и социальные сети клуба стали приходить пользователи и оставлять множество негативных комментариев под моими постами, писать самые разные гадости. Женщина в футболе — всегда триггер. И обязательно найдутся те, кто будет говорить, что «раз она в футболе, значит, либо с кем-то спит, либо чья-то дочка, и делать ей больше ничего не нужно».

Эмоционально переживать всё это было очень сложно. В тот момент мы как раз перезапускали проект, накопилось много работы, а параллельно мне приходилось справляться с потоками хейта в мой адрес. Я понимала: нужно прыгнуть выше головы и на деле доказать, что могу хорошо работать. Так что давление было максимальным. После тех съёмок я на неделю просто слегла с температурой.

Но постепенно с каждым выпуском нашей программы негативных комментариев становилось всё меньше — зрители видели, что мы делаем по-настоящему качественный контент, и проект развивается. А потом один известный телеведущий поддержал меня, сказав хорошую фразу: «Добро пожаловать в профессиональную журналистику. Ты прошла боевое крещение».

Тогда я ещё не знала, что это был относительно мягкий вариант кибербуллинга. Через некоторое время я снова столкнулась с травлей в сети, и на этот раз ситуация оказалась гораздо более серьёзной и гораздо более болезненной для меня.

Примерно полтора года назад против меня развернули настоящую информационную кампанию в медиа на тему того, что я увела из семьи женатого футболиста Динамо. Хотя, как и в первом случае буллинга, в реальности всё было вообще не так. Никакой правды в тех публикациях не было.

Всё снова было ложью или искаженными фактами, но история вышла далеко за пределы медиа. Ко мне в соцсети снова стали приходить пользователи и присылать сотни комментариев — в разы больше, чем было в первом случае. Они оставляли их день за днём, неделями, нон-стоп. Меня оскорбляли, называли грязными, жестокими, грубыми словами.

Я — медийный человек и в некотором роде привыкла к хейту в мою сторону, но справляться с таким объёмом было очень тяжело. Причём не только мне, но и моей семье. Моя мама читала статьи про меня и каждый день буквально рыдала. Я очень переживала, ведь она так болезненно всё воспринимала. Так что с одной стороны, я пыталась сама успокоиться, с другой — успокаивала и родителей, и бабушку с дедушкой, который тоже читала те статьи.

Самое вопиющее для меня в теме кибербуллинга — это то, что, используя анонимные аккаунты, люди могут написать любую гадость совершенно незнакомому им человеку. Безнаказанно. То есть они сами скрывают свою личность под маской, а люди, на которых они выливают свой хейт, — реальны. И им по-настоящему больно.

Какое право имеет один человек желать смерти другому? Как может называть его самыми грязными словами? Судить о его жизни, вообще ничего о ней не зная?..

К счастью, мне удалось пройти через всё это и не сломаться. Я нашла опору в себе и своей правоте, не стала ничего никому объяснять, публично высказываться. Зачем? Те, кто думает про меня что-то негативное, восприняли бы мои слова как оправдания, и всё равно ничему бы не поверили. Так что я стала фокусироваться на хорошем — на семье, вере, работе — и просто продолжала жить.

А сейчас, спустя полтора года, никому, кажется, уже и не важно, что вообще тогда произошло. Так что нужно понимать: время проходит, и скандалы забываются. Главное — сохранить себя, не дать агрессорам себя разрушить.

Полина Лысенко, журналист, ведущая

Люди бывают злыми, особенно в интернете. Там они могут позволить себе больше, чем в жизни. Был период, когда мне стали приходить сообщения с оскорблениями. Я не реагировала на них, но это всё равно сказывалось на моём эмоциональном состоянии. Сейчас такое тоже случается, но редко, и я сразу блокирую такие агрессивные сообщения.

Кибербуллинг набирает обороты, и такая ситуация может случиться с каждым. Например, недавно я прочла исследование VK и узнала, что каждый третий становится жертвой кибербуллинга.

Мне кажется, очень важно присоединяться к ежегодной кампании «Месяц борьбы с кибербуллингом», чтобы больше узнавать об онлайн-травле, делиться своими историями и противостоять агрессии в интернете.

Соня Слипи, блогер, певица

Уверена, каждый подросток в той или иной мере сталкивался с буллингом со стороны сверстников. Я не была исключением и всегда получала повышенное нежеланное внимание от школьных «коллег» по парте, но совсем не ожидала получить его в социальных сетях от абсолютно незнакомых мне взрослых людей, причем это случилось благодаря огласке на федеральном канале.

В 2017 году в новостной ТВ-программе показали сюжет, посвящённый такому явлению в молодёжной субкультуре как «винишко тян». (Представители этой субкультуры — молодые девушки, которые читают интеллектуальные книги и пьют недорого вино. — Прим.ред)

Журналисты, без моего согласия, показали мою фотографию, где я была изображена с бутылкой красного вина. Это фото было сделано для ролика на моем канале, где я рассказывала своей аудитории, что являюсь ярой противницей этой субкультуры, и мой никнейм на тот момент «Катюша Тян» заимствован из японской культуры и аниме, что абсолютно не связано с пропагандой подросткового алкоголизма.

Однако журналисты не сочли важным изучить исходный материал и его составляющие, поэтому выставили меня в плохом свете, оклеветав. Зрители, а именно взрослые мужчины, без труда нашли мои социальные сети и стали оставлять гневные комментарии и спрашивать, сколько стоит ночь со мной. Некоторые добавляли шутки, что стоимость равна паре бутылок вина.

Извинений от канале не последовало, выпуск не был удален несмотря на жалобы, в том числе и от моих родителей, ведь в тот момент я была несовершеннолетней.

Эта история научила меня тому, что некоторые представители индустрии журналистики не всегда работают добросовестно и могут случайно направить волну негатива на ребёнка, просто снимающего контент для своих зрителей, публикуя его в интернете.

Катерина Латтише, блогер

Это случилось около пяти лет назад. Тогда, ещё будучи студентом, я много экспериментировал над собой и своей внешностью. Менял образы, пытался разобраться со своими музыкальными предпочтениями, проводил визуальные исследования, в частности, с моими волосами. 

Перед началом лета, когда ты на несколько месяцев забываешь об учёбе и думаешь о том, как это прекрасно — наслаждаться тёплым ветром, гуляя по городу, я решил зайти в парикмахерскую. 

Точного представления о том, какими я хотел бы видеть свои волосы, выйдя из дверей салона, у меня не было. Но мне хотелось кардинальных изменений. По итогу я вышел с волосами цвета вишни. Пообщавшись с друзьями и родственниками, я пришёл к выводу, что такой цвет волос мне очень идёт, и решил выставить в соцсети мою фотографию с обновленным стилем. 

Спустя пару часов я начал получать негативные комментарии и сообщения в личку. Их было настолько много, что я даже не ожидал, какое количество человек следит за моей жизнью. Вряд ли я смогу пересказать каждый неприятный текст, который мне присылали, но посыл был одинаков: как всегда однообразен и скучен своей деструктивностью. 

Тогда я впервые понял: люди, которые приравнивают смену цвета волос к смене сексуальной ориентации, слишком ограничены, и потому вести с ними диалог нет смысла. 

В какой-то момент я решил удалить все фотографии с моей новой причёской, но мне хватило внутренней стойкости избежать этого необдуманного и эмоционального поступка. 

Я просто понял: как только ты пытаешься избавиться от факта, который вызвал триггер у людей, тут же сам становишься катализатором более мощной волны негатива и кибербуллинга. 
Травля в интернета продолжалась всего неделю, но мне казалось, она длится целый год. Зато теперь я абсолютно спокоен ко всем негативным мнениям, которые иногда всплывают в моем инфополе относительно меня. Ведь главное — не как сильно ты бьёшь, а как держишь удар. Рокки ван лав!

Даниил, продюсер VK

Я всегда мечтал вести социальные сети: создавать уникальный контент, снимать VK-клипы и делиться своей повседневной жизнью в сети. Приехав с одного всероссийского форума, я понял, что да, это оно — самое время начать и оставить частичку себя в интернете. Именно так я начал активно делиться своей жизнью у себя на странице, создавая самый разнообразный контент из множества событий, окружавших меня. 

В тот самый момент, активно работая над публикациями в свои социальные сети, я понял — пользователи в сети бывают анонимны и чрезвычайно жестоки. Помимо положительных откликов, лайков, добрых и поддерживающих комментариев находились и те, кто втайне насмехался надо мной, делая репосты моих публикаций в общие чаты и личные сообщения. 

Насмешки обидчиков перетекали в реальную жизнь, заставляя меня чувствовать себя одиноко и очень опустошенно. Мне казалось, что лучшим решением станет навсегда забросить это дело, тем самым предоставив агрессорам возможность победить.

Взрослея и вбирая новый опыт, я понял: «Всё было ровно так, как и должно было быть». Заручившись поддержкой близких, я продолжил создавать собственный контент и делиться своей жизнью в социальных сетях. Став сильнее и узнав больше о проблеме «кибербуллинга», мне стало не страшно делиться своей историей, помогая другим справиться с этим феноменом в сети. 

Если ты попал в подобную ситуацию, знай, ты не одинок. Скажи #неткибербуллингу.

Егор Антипов, Куратор non-tech лаборатории «dreamlab» VK

В 12 лет я начала вести видеоблог, где рассказывала о моих обычных подростковых буднях. Я равнялась на актуальных на тот момент блогеров, хотела быть похожей на них. Мои подписчики понемногу росли, и я была очень рада.

Но со временем я столкнулась с критикой, направленной в мою сторону, и эта критика была далеко не конструктивной. Сверстники и люди старше меня смеялись надо мной и моим творческим началом.

Пытаясь игнорировать их слова и негативные комментарии в сети, я всё же стала замыкаться в себе. Я, 12-летняя Саша, тогда очень расстраивалась и иногда даже плакала.

Впрочем, всё проходит, и моя неуверенность в себе со временем тоже прошла. Постепенно я нашла аудиторию, которая разделяет мои интересы, поддерживает и верит в меня.

И теперь, когда я вижу, что какой-то человек сталкивается с похожей ситуацией травли в сети, делаю всё возможное, чтобы поддержать его. В поддержке друг друга и заключается главный аспект человечности.

Александра Чугунова, медиаамбассадор арт-кластера «Таврида» в ЛНР

Я начала шить в 14 лет, закончила бакалавриат и магистратуру по направлению «Дизайн костюма» и дополнительно выучилась на портного. В 2018 году открыла своё дело по индивидуальному пошиву одежды.

Мне везло на клиентов: это были доброжелательные люди, если им что-то не нравилось, мы спокойно всё обсуждали на примерках, и я вносила корректировки. Встречались заказчики и посложнее, но и с ними нам удавалось решать все вопросы.

Но однажды, спустя пять лет после начала профессионального пути, мне попалась самая сложная клиентка. Я взялась выполнять её заказ в довольно сжатые сроки (она обращалась ко мне не в первый раз). Так вышло, что некоторые примерки клиентка, заранее не предупреждая, пропускала, и из-за этого пошив затягивался.

На примерках её всё устраивало, а на последнюю она вновь не приехала, и я закончила заказ без неё. В итоге изделие ей не понравилось, она написала мне очень грубые сообщения, и я взялась всё переделать бесплатно.

На примерке её вновь всё устраивало, но потом от неё посыпались новые претензии и требование вернуть деньги. Я отказалась, и клиентка подала на меня в суд. Параллельно с этим она сделала несколько публикаций в интернете, где не стеснялась в выражениях и выставляла всё так, будто я виновата во всём, что только можно.

В своих публикациях она также оставляла ссылки на мою личную страницу и на мою рабочую группу. Судя по количеству просмотров и пересылок постов, очень многие в сети прочитали её истории с оскорблениями меня как мастера и творца.

Не покривлю душой, если скажу, что это был самый сложный год моей жизни — именно столько (даже чуть больше) длилась эта история. Сейчас я постепенно успокаиваюсь, стараюсь меньше тревожиться из-за рабочих ситуаций (после всей этой истории я часто испытывала такую эмоцию) и внимательнее присматриваюсь к новым клиентам.

У меня много постоянных заказчиков, которые обращаются ко мне годами, и в фокусе моего внимания — именно они, их благодарность за изделия, которые я сшила, и красивые фотографии, на которых они сняты в той одежде.

Очень надеюсь, что та негативная ситуация была первой и последней на моём творческом пути.

Анна Симакова, медиаамбассадор арт-кластера «Таврида»

Моя личная история про кибербуллинг началась с того, как я решила заняться фото и видеосъемкой, а также развивать свой личный бренд и активно вести социальные сети.

Я хотела делиться своим творчеством и со всеми знакомыми, и с теми, кого я не знала, — публиковать интересный контент, развиваться, узнавать новое. Я мечтала, что когда-то обо мне будут знать в городе и захотят у меня учиться, и я бы с радостью передавала свои знания другим.

Но в начале этого пути моя мечта стать блогером не привела к успеху. Люди, которые узнали обо мне, оказались злыми… От них в моей адрес сыпались негодующие и осуждающие комментарии. Критиковали меня, критиковали то, чем я делюсь, и то, что я делаю.

Каждое уведомление под моими видео — даже сейчас для меня стресс, ведь когда только начинала вести блог и пробовала себя в данном виде творчества, я столкнулась именно с кибербуллингом.

«Да ты себя видела? Зачем ты себя снимаешь?», «Сначала научись говорить, потом в блогеры “заделывайся”!» — подобные агрессивные комментарии разные люди оставляли под видеороликами, в которых я что-то рассказывала, чем-то делилась.

Контент, который я снимала для каких-либо организаций, тоже часто негативно комментировали: «Да моя собака и то лучше б сняла», «Да кто тебе дал что-то фотографировать». Пишу сейчас и вспоминаю, как на самом деле мне тогда было тяжело на душе, когда я всё это читала.

Да, я старалась игнорировать, не замечать негатив, направленный в мой адрес. Но всё равно уверенности мне это не придавало. К счастью, столкнувшись с кибербуллингом, я получала поддержку от моих коллег, моих наставников, уже состоявшихся лидеров.

Прошло время, и я могу сказать, что всё случившееся — для меня опыт. И, наверное, хочется, даже сказать «спасибо» тем людям, которые оставляли негативные комментарии. Они дали мне «пинок», чтобы я в итоге стала тем человеком, которым являюсь сейчас.

Теперь я могу считать себя успешной, ведь меня зовут на мероприятия создавать контент, я работала в крупных организациях, побеждаю в медиаконкурсах, а самое главное — передаю свой опыт детям. Именно об этом я и мечтала!

Сейчас я руковожу школьным медиацентром, и вместе с ребятами мы создаём интересный и полезный контент. Разве это не счастье? Теперь я уже без труда рассказываю о своём опыте кибербуллинга, делюсь советами. Мне больше не страшно!

Диана Образюк, медиаамбассадор Смоленской области

Однажды в соцсетях я получила совершенно отвратительное сообщение от неизвестного человека. Неприятно даже вслух произносить то, что и как там было написано. Если коротко, то очень много мата, очень много оскорблений, очень много грязи.

Это была огромная «простыня» текста — человек, видимо, силён в эпистолярном жанре. Не знаю, какое время он потратил на написание, но, видимо, он очень сильно хотел задеть меня. Как же сильно нужно ненавидеть этот мир, чтобы отправить кому-то столько грязи.

Самое ужасное было то, что тот человек указал на некоторые персональные, даже интимные подробности моей жизни. Поэтому я не исключаю, что это мог быть кто-то, кто знает меня лично. В том числе и из-за этого я тяжело переживала то, что произошло.

Я считаю себя волевой женщиной, жизненный опыт меня закалил, у меня получается хорошо отстаивать собственные границы. А тут кто-то словно с ноги выломал дверь в моё личное пространство.

Это был момент сильнейшей эмоциональной уязвимости. Я человек, который способен решать абсолютно все свои проблемы. А тут бах… Ощущение полнейшей растерянности. Чувство внутренней уверенности превратилось в пыль. Мне словно в нижнее бельё залезли без спроса.

Какое-то время я с трудом могла работать, еле держала лицо. Попытки вычислить автора уже превращались в навязчивую идею. Я ведь даже не понимала, мужчина это или женщина. У меня началась паранойя, я никак не могла «вытряхнуть» из себя случившееся и в итоге стала подозревать даже самых близких друзей.

Это привело к тому, что я закрыла все мои аккаунты, удалила большую часть друзей и абсолютно всех подписчиков, хотя довольно активно вела соцсети. Обратилась в техподдержку, неоднократно писала жалобы администраторам тех платформ..

Я за справедливость, спокойно справляюсь с конфликтами, не буду делать что-то исподтишка. У меня нет привычки выступать из-за угла. И безусловно меня до сих пор раздирает чувство несправедливости, ведь я не могу сказать в лицо тому человеку, кто это сделал, что я про него думаю.

Выбраться из того депрессивного состояния мне помогла психотерапия. Ещё помогло время — всё же прошло чуть больше двух лет. Наконец помогло осознание того, что агрессор всегда пишет про себя, а не про меня, это не моя грязь, которую он изливает, это его собственная грязь, с которой он живёт.

Так что мой главный вывод: травля в сети очень сильно влияет на реальную жизнь. Порой разрушительно. С кибербуллингом нужно бороться.

Мария Лапина, руководитель службы медико-социального сопровождения